Он снова умолк, чтобы передохнуть, и его глаза заволоклись то ли болью, то ли воспоминанием иногда бывает трудно отличить одно от другого. Я хотел прожить ровно столько, чтобы увидеть тебя человеком, которым ты стал теперь. И все другие дети. Все эти мерцающие, золотые, бессмертные ветви, что тянутся к звездам. Теперь он стал говорить уже не о будущем, а о прошлом. Но ведь это невозможно, правда? Ты знаешь другой путь? Да, я знаю его, сказал он наконец. Я попрошу тебя еше кое о чем, прежде чем ты уйдешь. Ты присмотришь за моими учениками? Боюсь, что человек не будет больше учиться у фраваши это время прошло. Какой цветок мне положить, почтенный? Думаю, снежную далию, если найдешь, охох.
На южных склонах горы в эту пору года росло много снежных далий. Я исполню твой наказ, почтенный. А еще поиграй мне, пожалуйста, на флейте. Я оценил твои успехи с санурой в твой последний приход, хаха, но всетаки ты рожден для игры на флейте. Данло прижал к губам шакухачи и заиграл. Это было очень красиво, но теперь пришло время тишины. Попроси тогда моих учеников вернуться.
Им захочется быть здесь, когда я усну. Я думал, фраваши никогда не спят. Человеческий мозг поделен на два полушария, а за мерцающими глазами фраваши скрываются целых четыре доли серого вещества. Одна, две или три доли постоянно находятся в состоянии сна, и лишь изредка, например, в моменты озарения, все четыре бодрствуют полностью. И все засыпают, когда наступает смерть.
Хо, хо время пришло, время пришло! Но это было возможно, вполне возможно. Тот уже закрыл глаза, погружаясь в сон. Бардо, чтобы освободить место для учеников, встал и отошел к полке с музыкальными инструментами. Данло, стоя плечом к плечу с ним, смотрел и ждал. Вот так, очень просто. Данло склонил голову, отдавая дань памяти. Спи с миром, отец мой. Покатаемся немного по улицам.
Берег здесь был каменистый, и за узкой полоской песка тянулось к западу покрытое льдом море. Других охотников посетить это дикое место в столь холодный и ветреный день не нашлось. Над скалами стеной высились высокие заснеженные осколочники. Ну, куда тебя несет? Если мы свернем себе шею, нас тут никто не найдет. Бардо плюхнулся рядом и придвинулся поближе, пытаясь хоть немного согреться. Ну и холодина, ейбогу! Чего мы тут не видали? Мне хотелось побыть подальше от людей. Он смотрел прямо на запад, где солнце, как громадный оранжевый шар, уже опускалось за край мира. Смотрел на белый ледяной простор, ведущий к его родным островам, и ждал. Бардо нервировало не только приближение ночи.
Надеюсь, ты никому не скажешь, что я написал в пиво старшим послушникам.
